Tag: Закон

Categories
Главная

Как адаптироваться к новым правовым реалиям: советы от юридической компании

В современном мире, где законодательство меняется с головокружительной скоростью, бизнесу и гражданам приходится постоянно адаптироваться к новым правовым реалиям. 2025 год принес множество изменений в российское законодательство, включая обновления в налоговом кодексе, цифровом регулировании и защите персональных данных. Как не потеряться в этом потоке изменений и защитить свои интересы? Юридическая компания “Легалия” делится ключевыми рекомендациями для успешной навигации в правовом поле.

фото: Как адаптироваться к новым правовым реалиям: советы от юридической компании

1. Цифровизация и защита данных: новые вызовы

С вступлением в силу новых поправок к Федеральному закону «О персональных данных» в 2025 году компании обязаны внедрять усиленные меры по защите информации. Это особенно актуально для бизнеса, работающего с большими объемами данных, таких как e-commerce, fintech и IT-стартапы.

Что делать?

  1. Проведите аудит текущих процессов обработки данных.
  2. Внедрите системы мониторинга утечек и обновите политики конфиденциальности.
  3. Обучите сотрудников основам кибербезопасности.

Нарушение требований может привести к штрафам до 1% от годового оборота компании. Например, в 2024 году ряд крупных компаний столкнулись с многомиллионными санкциями из-за несоответствия новым стандартам. Превентивные меры помогут избежать подобных рисков.

2. Налоговые новшества: как оптимизировать расходы

С 1 января 2025 года в России вступили в силу изменения в Налоговый кодекс, касающиеся налога на прибыль и упрощенной системы налогообложения (УСН). В частности, расширен перечень расходов, которые можно учесть при расчете налога на прибыль, а для малого бизнеса увеличены лимиты доходов для применения УСН.

Рекомендации для бизнеса:

  1. Пересмотрите структуру расходов, чтобы максимально использовать новые налоговые льготы.
  2. Проконсультируйтесь с юристами для выбора оптимального налогового режима.
  3. Внедрите автоматизированные системы учета, чтобы избежать ошибок при подаче деклараций.

Эти меры позволят не только снизить налоговую нагрузку, но и минимизировать риск проверок со стороны ФНС.

3. Корпоративные споры: как избежать конфликтов

Рост числа корпоративных споров в 2024 году показал, что многие компании не готовы к урегулированию внутренних конфликтов. Часто проблемы возникают из-за нечетко прописанных условий в учредительных документах или отсутствия медиации на ранних стадиях.

Наши советы:

  1. Регулярно обновляйте корпоративные договоры, учитывая изменения в законодательстве.
  2. Используйте услуги профессиональных медиаторов для урегулирования споров до суда.
  3. Внедрите прозрачные процедуры принятия решений в компании.

4. Тренд на ESG: правовые аспекты устойчивого развития

Мировой тренд на устойчивое развитие (ESG — Environmental, Social, Governance) все больше влияет на российский бизнес. Инвесторы и партнеры требуют соблюдения экологических и социальных стандартов. В 2025 году ожидается введение новых нормативов, обязывающих крупные компании публиковать отчеты по ESG-показателям.

Как подготовиться?

  1. Разработайте ESG-политику, соответствующую международным стандартам.
  2. Интегрируйте принципы устойчивого развития в бизнес-процессы.
  3. Проконсультируйтесь с юристами для минимизации рисков, связанных с новыми требованиями.

Почему важно действовать сейчас?

Законодательство становится все более сложным, а санкции за его несоблюдение — все более жесткими. Игнорирование изменений может привести к финансовым потерям, репутационным рискам и даже приостановке деятельности. В то же время, своевременная юридическая поддержка позволяет не только минимизировать риски, но и найти новые возможности для развития.

Юридическая компания «Легалия» предлагает комплексные решения для бизнеса и частных лиц. Мы помогаем адаптироваться к новым законам, оптимизировать процессы и защищать ваши интересы в любых ситуациях. Свяжитесь с нами, чтобы получить консультацию и быть на шаг впереди изменений.

Юридическая компания «Легалия».

Наши контакты: https://yrist.com.ru/

Categories
Главная

Русификация вывесок: как транслитерация повлияет на рынок?

В начале года Госдума приняла в первом чтении закон, ограничивающий использование англицизмов в рекламе. Однако в профессиональном маркетинговом сообществе споры вокруг этой инициативы ведутся гораздо дольше. «Фактически закон не требует полностью отказываться от иностранных слов. Но создаёт приоритетные условия для использования русского языка и кириллических символов. И даже в таком виде предполагает существенную перестройку рекламной коммуникации, которая затронет всех участников рынка», – отмечает Владимир Виноградов, генеральный директор Pro-Vision Communications.


Подробнее о нововведении по ссылке: https://www.sostav.ru/publication/vladimir-vinogradov-pro-vision-communications-zakon-vyveski-nadpisi-na-russkom-yazyke-64192.html

Categories
Главная

Повторное производство в российском уголовном процессе. Анализ Александра Александровича Васяева

Повторное производство в российском уголовном процессе

Рецензия

на монографию КАЛИНКИНОЙ ЛЮБОВЬ ДАНИЛОВНЫ на тему «Повторное производство в российском уголовном процессе» (Саранск: Мордов. кн. изд-во, 2010 – 304 с.)

А.А. ВАСЯЕВ

кандидат юридических наук,

адвокат Адвокатской палаты г. Москвы

М.А. УСТИМОВ

кандидат юридических наук, доцент

судья Верховного суда Республики Мордовия

Рецензируемая монография Л.Д. Калинкиной обращает на себя внимание уже своим названием. До сих пор в уголовно-процессуальной науке не было работ, посвященных целостному анализу видов и форм повторного производства в российском уголовном процессе. Анализировались лишь те или иные аспекты повторения производства по уголовным делам. Между тем только системный подход к исследованию повторного уголовного процесса позволяет определить его сущность, значение, цели и задачи, основания, особенности порядка производства, увидеть и осмыслить законодательные пути и средства их решения и проблемы практического применения. В этой связи работа Л.Д. Калинкиной о повторном производстве, как о едином уголовно-процессуальном механизме, представляет не только теоретический, но и практический интерес. В данной работе по существу с авторских позиций разработано самостоятельное учение о повторном производстве в российском уголовном процессе. В нем, в частности, обосновывается, почему к тем или иным формам повторения законодатель прибегает, другие формы запрещает, а возможность применения многих уголовно-процессуальных средств повторного производства УПК РФ оставляет на усмотрение участников уголовного судопроизводства. При этом при характеристике механизма повторного производства отмечается, что с его помощью, во-первых, искореняются неправосудные судебные решения, как судов первой, так и кассационной, надзорной инстанций.

Во-вторых, с помощью повторного производства обеспечиваются гарантированные законом права участников уголовного судопроизводства, чем достигается назначение уголовного судопроизводства.

В-третьих, повторение производства по уголовному делу – это путь восстановления законного порядка производства по уголовному делу и учреждения законного режима при производстве по уголовному делу.

Анализируя позитивные стороны повторного характера производства по уголовному делу, в монографии не забывается длинный ряд его крайне негативных последствий. В числе таковых подчеркивается затяжной характер производства по уголовному делу; издержки материального и морального плана и т.д.

Изучение и анализ обширной эмпирической базы дал возможность рассмотреть в проблемном ключе уголовно-процессуальные средства повторного процесса на каждой стадии российского уголовного судопроизводства, выработать обоснованные предложения по совершенствованию уголовно-процессуального законодательства. Рекомендации автора - адвоката с большим стажем адвокатской деятельности относительно того, как следует поступить в той или иной ситуации «долгоиграющего» повторного производства, полезны не только адвокатам, но и судьям, прокурорам, следователям, ученым, поскольку они пронизаны назначением повторного производства служить в качестве того запасного, резервного пути, к которому вынуждены участники процесса прибегать, когда закон, материальный и процессуальный, нарушается существенным образом, в самой его грубой форме.

Круг рассматриваемых в работе вопросов широк: восстановление утраченных материалов уголовного дела; основания, условия, запреты и порядок проведения повторных и дополнительных процессуальных действий; возращение уголовного дела прокурором для производства дополнительного расследования; перечень оснований для принятия прокурором решения о возращении уголовного дела для производства дополнительного расследования с указанием того, какие из них и в каком случае влекут за собой возращение уголовного дела для производства нового расследования; основания, условия и порядок рассмотрения повторных ходатайств и заявлений, отводов и возражений на действия председательствующего в ходе судебного разбирательства в суде первой инстанции; перечень безусловно-существенных и не существенных нарушений уголовно-процессуального закона и иных законов; повторные действия и решения в ходе кассационного и надзорного производства по уголовным делам; перечень решений, принимаемых судом кассационной инстанции; затяжные судебные производства по уголовным делам как последствия повторения производства в уголовном судопроизводстве и т.д. Выводы по каждому из исследуемых вопросов основаны на глубоком изучении прежнего и действующего уголовно-процессуального законодательства РФ, правовых позициях Конституционного Суда РФ, Пленума Верховного суда РФ, данных изучения опубликованной и не опубликованной судебной, следственной, прокурорской и адвокатской практики. По всем обсуждаемым проблемам автор аргументирует собственную позицию.

Основной составляющей подготовленной работы являются нарушения закона, которые влекут производство повторных и дополнительных процессуальных действий. Тот перечень нарушений закона выявленных Л.Д. Калинкиной является большим подспорьем в деятельности любого процессуалиста.

Автор работы не боится анализировать и обосновывать свой взгляд по дискуссионным проблемам, предлагая авторские варианты их решения. К числу таких следует отнести авторскую концепцию относительно программы и критериев оценки характера и степени тяжести нарушений уголовно-процессуального закона, о существенном нарушении уголовно-процессуального закона как универсальном основании для всех видов повторения производства по уголовным делам. Не отрываясь, а наоборот, будучи связанной с данными изучения судебных практик (достаточно посмотреть ту часть работы, где формулируется перечень существенных нарушений по данным Бюллетеня Верховного Суда РФ за 2001 - 2009 г.г.) автор и формулирует свою позицию при разработке учения о нарушениях уголовно-процессуального закона и их правых последствиях.

В этой части анализа работы следует отметить и собственную позицию относительно того, как соотносятся такие понятия, как «ошибки» и «нарушения», виновно ли они совершаются, означают ли и те и другие игнорирование уголовно-процессуальных норм, отступление от них, их несоблюдение.

Представляется, что в каждом случае нарушения уголовно-процессуального закона следует говорить о несоблюдении определенных предписаний уголовно-процессуальных норм теми участниками уголовного судопроизводства, кому они адресованы. И как правильно отмечается в работе, именно при нарушениях существенного характера не может быть признано в законной силе любое состоявшееся судебное решение. Для его устранения уголовное дело откатывается назад и в ходе повторения его производства такое нарушение должно быть ликвидировано, а его негативные последствия устранены или нейтрализованы. Признание тождества между ошибкой (неправильность в действиях, мыслях) и нарушением (не выполнить, не соблюсти что-нибудь) снимает ответственность с лиц, допускающих нарушения закона, за совершение которого должна наступать ответственность, поскольку нарушается закон, а не происходит ошибка. Не осознано решения в уголовном судопроизводстве не могут выноситься. Вряд ли профессионал, прошедший квалификационные испытания, имеющий опыт работы ошибается, когда он закон не соблюдает, нарушая его. Ошибка есть результат ослабленной способности суждения, незнание норм права, правил логики. Различие ошибки и нарушения закона и впрямь может привести к оправданию этой самой ошибки. Так судья Верховного Суда РФ А.С. Червоткин утверждает, что «в любом виде деятельности невозможно избежать ошибок и заблуждений. Не является исключением и деятельность по рассмотрению уголовных дел, в процессе которой суды первой инстанции допускают ошибки не только при установлении фактических обстоятельств дела, но и при применении тех или иных норм материального или процессуального закона. Между тем, проверка законности, обоснованности и справедливости судебных решений вышестоящими судебными инстанциями осуществляется не только с целью выявления ошибок, допущенных при рассмотрении и разрешении дела, но и для принятия соответствующих мер по их устранению, в том числе посредством предоставленных вышестоящим судам полномочий по пересмотру судебных решений. Выявление и устранение ошибок, допущенных в ходе предварительного расследования и судебного разбирательства в судах первой или второй инстанции, направлены не только на восстановление нарушенных прав лиц, участвующих в процессе, но и на устранение нарушений норм, определяющих процессуальную форму судопроизводства». Видится, что судья, не знающий закон и не желающий его знать и вследствие этого его не соблюдающий, не ошибается, а нарушает закон, причем нарушает умышленно, поскольку судья не может не знать закон.

В этом плане нельзя никак согласиться с отождествлением ошибки с нарушением закона, что, к сожаленью, демонстрирует и Верховный Суд РФ в постановлении Пленума № 28 от 23 декабря 2008 г. «О применении норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих производство в судах апелляционной и кассационной инстанций». В частности, в п. 11 указанного постановления он указывает: «11. В соответствии с положениями ч. 2 ст. 360 УПК РФ во взаимосвязи с положениями ст. 6 УПК РФ суды апелляционной и кассационной инстанций вправе выйти за пределы апелляционных (кассационных) жалобы или представления и проверить производство по уголовному делу в полном объеме, если этим не будет допущено ухудшение положения осужденного, оправданного, лица, уголовное дело в отношении которого прекращено, поскольку неисправление судебной ошибки искажало бы саму суть правосудия и смысл приговора как акта правосудия».

Как правильно выводит Калинкина Л.Д., всякое нарушение уголовно-процессуального закона - это правонарушение, т.е. виновное и противоправное деяние, которое отрицательно сказывается на достижении назначения уголовного судопроизводства. Оно может быть совершено в форме действия либо бездействия. Вина при этом выражается в форме умысла или неосторожности. За нарушение норм УПК РФ могут быть применены правовосстановительные санкции – санкции ничтожности или недействительности и другие меры воздействия. Отмена приговора или иного другого судебного решения в связи с существенным нарушениям уголовно-процессуального закона – это и есть одна из указанных санкций. Как отмечалось Калинкиной Л.Д., назначение этой специфической уголовно-процессуальной санкции «состоит в ликвидации отрицательных последствий, в защите права, интереса», «восстановлении прежнего состояния», но этим ее содержание не исчерпывается. Она служит одновременно правовосстановительной и штрафной мерой, так как несет в себе определенные право ограничения в отношении нарушителя. А это уже свойство штрафных санкций. Право ограничения при отмене приговора по указанной причине выражается в том, что дело направляется для нового рассмотрения в суд, постановивший приговор, но в ином составе, либо в другой суд. Отмена незаконного уголовно-процессуального акта в связи с существенным нарушением означает аннулирование приговора или иного уголовно-процессуального решения. Эта санкция «недействительности» сводится, по существу, к отказу считать правомерными наступившие последствия определенного действия.

Работа Калинкиной Л.Д., несомненно, будет полезной каждому, кто изучает и применяет уголовно-процессуальный закон – от студента до авторитетного ученого. Концепция Л.Д. Калинкиной о повторном производстве в российском уголовном процессе предлагает по другому взглянуть на него и признать, что пока есть беззаконие при производстве по уголовным делам, подчас в самой грубой форме, то повторному производству быть, а значит, это производство следует не только изучать, но и совершенствовать его законодательный механизм и практику применения.

Автор: Васяев Александр Александрович


Categories
Главная

Васяев Александр Александрович: Повторное производство в российском уголовном процессе

Рецензируемая монография Л.Д. Калинкиной обращает на себя внимание уже своим названием. До сих пор в уголовно-процессуальной науке не было работ, посвященных целостному анализу видов и форм повторного производства в российском уголовном процессе. Анализировались лишь те или иные аспекты повторения производства по уголовным делам. Между тем только системный подход к исследованию повторного уголовного процесса позволяет определить его сущность, значение, цели и задачи, основания, особенности порядка производства, увидеть и осмыслить законодательные пути и средства их решения и проблемы практического применения. В этой связи работа Л.Д. Калинкиной о повторном производстве, как о едином уголовно-процессуальном механизме, представляет не только теоретический, но и практический интерес. В данной работе по существу с авторских позиций разработано самостоятельное учение о повторном производстве в российском уголовном процессе. В нем, в частности, обосновывается, почему к тем или иным формам повторения законодатель прибегает, другие формы запрещает, а возможность применения многих уголовно-процессуальных средств повторного производства УПК РФ оставляет на усмотрение участников уголовного судопроизводства. При этом при характеристике механизма повторного производства отмечается, что с его помощью, во-первых, искореняются неправосудные судебные решения, как судов первой, так и кассационной, надзорной инстанций.

Во-вторых, с помощью повторного производства обеспечиваются гарантированные законом права участников уголовного судопроизводства, чем достигается назначение уголовного судопроизводства.

В-третьих, повторение производства по уголовному делу – это путь восстановления законного порядка производства по уголовному делу и учреждения законного режима при производстве по уголовному делу.

Анализируя позитивные стороны повторного характера производства по уголовному делу, в монографии не забывается длинный ряд его крайне негативных последствий. В числе таковых подчеркивается затяжной характер производства по уголовному делу; издержки материального и морального плана и т.д.

Изучение и анализ обширной эмпирической базы дал возможность рассмотреть в проблемном ключе уголовно-процессуальные средства повторного процесса на каждой стадии российского уголовного судопроизводства, выработать обоснованные предложения по совершенствованию уголовно-процессуального законодательства. Рекомендации автора - адвоката с большим стажем адвокатской деятельности относительно того, как следует поступить в той или иной ситуации «долгоиграющего» повторного производства, полезны не только адвокатам, но и судьям, прокурорам, следователям, ученым, поскольку они пронизаны назначением повторного производства служить в качестве того запасного, резервного пути, к которому вынуждены участники процесса прибегать, когда закон, материальный и процессуальный, нарушается существенным образом, в самой его грубой форме.

Круг рассматриваемых в работе вопросов широк: восстановление утраченных материалов уголовного дела; основания, условия, запреты и порядок проведения повторных и дополнительных процессуальных действий; возращение уголовного дела прокурором для производства дополнительного расследования; перечень оснований для принятия прокурором решения о возращении уголовного дела для производства дополнительного расследования с указанием того, какие из них и в каком случае влекут за собой возращение уголовного дела для производства нового расследования; основания, условия и порядок рассмотрения повторных ходатайств и заявлений, отводов и возражений на действия председательствующего в ходе судебного разбирательства в суде первой инстанции; перечень безусловно-существенных и не существенных нарушений уголовно-процессуального закона и иных законов; повторные действия и решения в ходе кассационного и надзорного производства по уголовным делам; перечень решений, принимаемых судом кассационной инстанции; затяжные судебные производства по уголовным делам как последствия повторения производства в уголовном судопроизводстве и т.д. Выводы по каждому из исследуемых вопросов основаны на глубоком изучении прежнего и действующего уголовно-процессуального законодательства РФ, правовых позициях Конституционного Суда РФ, Пленума Верховного суда РФ, данных изучения опубликованной и не опубликованной судебной, следственной, прокурорской и адвокатской практики. По всем обсуждаемым проблемам автор аргументирует собственную позицию.

Основной составляющей подготовленной работы являются нарушения закона, которые влекут производство повторных и дополнительных процессуальных действий. Тот перечень нарушений закона выявленных Л.Д. Калинкиной является большим подспорьем в деятельности любого процессуалиста.

Автор работы не боится анализировать и обосновывать свой взгляд по дискуссионным проблемам, предлагая авторские варианты их решения. К числу таких следует отнести авторскую концепцию относительно программы и критериев оценки характера и степени тяжести нарушений уголовно-процессуального закона, о существенном нарушении уголовно-процессуального закона как универсальном основании для всех видов повторения производства по уголовным делам. Не отрываясь, а наоборот, будучи связанной с данными изучения судебных практик (достаточно посмотреть ту часть работы, где формулируется перечень существенных нарушений по данным Бюллетеня Верховного Суда РФ за 2001 - 2009 г.г.) автор и формулирует свою позицию при разработке учения о нарушениях уголовно-процессуального закона и их правых последствиях.

В этой части анализа работы следует отметить и собственную позицию относительно того, как соотносятся такие понятия, как «ошибки» и «нарушения», виновно ли они совершаются, означают ли и те и другие игнорирование уголовно-процессуальных норм, отступление от них, их несоблюдение.

Представляется, что в каждом случае нарушения уголовно-процессуального закона следует говорить о несоблюдении определенных предписаний уголовно-процессуальных норм теми участниками уголовного судопроизводства, кому они адресованы. И как правильно отмечается в работе, именно при нарушениях существенного характера не может быть признано в законной силе любое состоявшееся судебное решение. Для его устранения уголовное дело откатывается назад и в ходе повторения его производства такое нарушение должно быть ликвидировано, а его негативные последствия устранены или нейтрализованы. Признание тождества между ошибкой (неправильность в действиях, мыслях) и нарушением (не выполнить, не соблюсти что-нибудь) снимает ответственность с лиц, допускающих нарушения закона, за совершение которого должна наступать ответственность, поскольку нарушается закон, а не происходит ошибка. Не осознано решения в уголовном судопроизводстве не могут выноситься. Вряд ли профессионал, прошедший квалификационные испытания, имеющий опыт работы ошибается, когда он закон не соблюдает, нарушая его. Ошибка есть результат ослабленной способности суждения, незнание норм права, правил логики. Различие ошибки и нарушения закона и впрямь может привести к оправданию этой самой ошибки. Так судья Верховного Суда РФ А.С. Червоткин утверждает, что «в любом виде деятельности невозможно избежать ошибок и заблуждений. Не является исключением и деятельность по рассмотрению уголовных дел, в процессе которой суды первой инстанции допускают ошибки не только при установлении фактических обстоятельств дела, но и при применении тех или иных норм материального или процессуального закона. Между тем, проверка законности, обоснованности и справедливости судебных решений вышестоящими судебными инстанциями осуществляется не только с целью выявления ошибок, допущенных при рассмотрении и разрешении дела, но и для принятия соответствующих мер по их устранению, в том числе посредством предоставленных вышестоящим судам полномочий по пересмотру судебных решений. Выявление и устранение ошибок, допущенных в ходе предварительного расследования и судебного разбирательства в судах первой или второй инстанции, направлены не только на восстановление нарушенных прав лиц, участвующих в процессе, но и на устранение нарушений норм, определяющих процессуальную форму судопроизводства». Видится, что судья, не знающий закон и не желающий его знать и вследствие этого его не соблюдающий, не ошибается, а нарушает закон, причем нарушает умышленно, поскольку судья не может не знать закон.

В этом плане нельзя никак согласиться с отождествлением ошибки с нарушением закона, что, к сожаленью, демонстрирует и Верховный Суд РФ в постановлении Пленума № 28 от 23 декабря 2008 г. «О применении норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих производство в судах апелляционной и кассационной инстанций». В частности, в п. 11 указанного постановления он указывает: «11. В соответствии с положениями ч. 2 ст. 360 УПК РФ во взаимосвязи с положениями ст. 6 УПК РФ суды апелляционной и кассационной инстанций вправе выйти за пределы апелляционных (кассационных) жалобы или представления и проверить производство по уголовному делу в полном объеме, если этим не будет допущено ухудшение положения осужденного, оправданного, лица, уголовное дело в отношении которого прекращено, поскольку неисправление судебной ошибки искажало бы саму суть правосудия и смысл приговора как акта правосудия».

Как правильно выводит Калинкина Л.Д., всякое нарушение уголовно-процессуального закона - это правонарушение, т.е. виновное и противоправное деяние, которое отрицательно сказывается на достижении назначения уголовного судопроизводства. Оно может быть совершено в форме действия либо бездействия. Вина при этом выражается в форме умысла или неосторожности. За нарушение норм УПК РФ могут быть применены правовосстановительные санкции – санкции ничтожности или недействительности и другие меры воздействия. Отмена приговора или иного другого судебного решения в связи с существенным нарушениям уголовно-процессуального закона – это и есть одна из указанных санкций. Как отмечалось Калинкиной Л.Д., назначение этой специфической уголовно-процессуальной санкции «состоит в ликвидации отрицательных последствий, в защите права, интереса», «восстановлении прежнего состояния», но этим ее содержание не исчерпывается. Она служит одновременно правовосстановительной и штрафной мерой, так как несет в себе определенные право ограничения в отношении нарушителя. А это уже свойство штрафных санкций. Право ограничения при отмене приговора по указанной причине выражается в том, что дело направляется для нового рассмотрения в суд, постановивший приговор, но в ином составе, либо в другой суд. Отмена незаконного уголовно-процессуального акта в связи с существенным нарушением означает аннулирование приговора или иного уголовно-процессуального решения. Эта санкция «недействительности» сводится, по существу, к отказу считать правомерными наступившие последствия определенного действия.

Работа Калинкиной Л.Д., несомненно, будет полезной каждому, кто изучает и применяет уголовно-процессуальный закон – от студента до авторитетного ученого. Концепция Л.Д. Калинкиной о повторном производстве в российском уголовном процессе предлагает по другому взглянуть на него и признать, что пока есть беззаконие при производстве по уголовным делам, подчас в самой грубой форме, то повторному производству быть, а значит, это производство следует не только изучать, но и совершенствовать его законодательный механизм и практику применения.



Categories
Главная

Васяев Александр Александрович: Повторное производство в российском уголовном процессе

Повторное производство в российском уголовном процессе

Рецензия

на монографию КАЛИНКИНОЙ ЛЮБОВЬ ДАНИЛОВНЫ на тему «Повторное производство в российском уголовном процессе» (Саранск: Мордов. кн. изд-во, 2010 – 304 с.)

А.А. ВАСЯЕВ

кандидат юридических наук,

адвокат Адвокатской палаты г. Москвы

М.А. УСТИМОВ

кандидат юридических наук, доцент

судья Верховного суда Республики Мордовия


Рецензируемая монография Л.Д. Калинкиной обращает на себя внимание уже своим названием. До сих пор в уголовно-процессуальной науке не было работ, посвященных целостному анализу видов и форм повторного производства в российском уголовном процессе. Анализировались лишь те или иные аспекты повторения производства по уголовным делам. Между тем только системный подход к исследованию повторного уголовного процесса позволяет определить его сущность, значение, цели и задачи, основания, особенности порядка производства, увидеть и осмыслить законодательные пути и средства их решения и проблемы практического применения. В этой связи работа Л.Д. Калинкиной о повторном производстве, как о едином уголовно-процессуальном механизме, представляет не только теоретический, но и практический интерес. В данной работе по существу с авторских позиций разработано самостоятельное учение о повторном производстве в российском уголовном процессе. В нем, в частности, обосновывается, почему к тем или иным формам повторения законодатель прибегает, другие формы запрещает, а возможность применения многих уголовно-процессуальных средств повторного производства УПК РФ оставляет на усмотрение участников уголовного судопроизводства. При этом при характеристике механизма повторного производства отмечается, что с его помощью, во-первых, искореняются неправосудные судебные решения, как судов первой, так и кассационной, надзорной инстанций.

Во-вторых, с помощью повторного производства обеспечиваются гарантированные законом права участников уголовного судопроизводства, чем достигается назначение уголовного судопроизводства.

В-третьих, повторение производства по уголовному делу – это путь восстановления законного порядка производства по уголовному делу и учреждения законного режима при производстве по уголовному делу.

Анализируя позитивные стороны повторного характера производства по уголовному делу, в монографии не забывается длинный ряд его крайне негативных последствий. В числе таковых подчеркивается затяжной характер производства по уголовному делу; издержки материального и морального плана и т.д.

Изучение и анализ обширной эмпирической базы дал возможность рассмотреть в проблемном ключе уголовно-процессуальные средства повторного процесса на каждой стадии российского уголовного судопроизводства, выработать обоснованные предложения по совершенствованию уголовно-процессуального законодательства. Рекомендации автора - адвоката с большим стажем адвокатской деятельности относительно того, как следует поступить в той или иной ситуации «долгоиграющего» повторного производства, полезны не только адвокатам, но и судьям, прокурорам, следователям, ученым, поскольку они пронизаны назначением повторного производства служить в качестве того запасного, резервного пути, к которому вынуждены участники процесса прибегать, когда закон, материальный и процессуальный, нарушается существенным образом, в самой его грубой форме.

Круг рассматриваемых в работе вопросов широк: восстановление утраченных материалов уголовного дела; основания, условия, запреты и порядок проведения повторных и дополнительных процессуальных действий; возращение уголовного дела прокурором для производства дополнительного расследования; перечень оснований для принятия прокурором решения о возращении уголовного дела для производства дополнительного расследования с указанием того, какие из них и в каком случае влекут за собой возращение уголовного дела для производства нового расследования; основания, условия и порядок рассмотрения повторных ходатайств и заявлений, отводов и возражений на действия председательствующего в ходе судебного разбирательства в суде первой инстанции; перечень безусловно-существенных и не существенных нарушений уголовно-процессуального закона и иных законов; повторные действия и решения в ходе кассационного и надзорного производства по уголовным делам; перечень решений, принимаемых судом кассационной инстанции; затяжные судебные производства по уголовным делам как последствия повторения производства в уголовном судопроизводстве и т.д. Выводы по каждому из исследуемых вопросов основаны на глубоком изучении прежнего и действующего уголовно-процессуального законодательства РФ, правовых позициях Конституционного Суда РФ, Пленума Верховного суда РФ, данных изучения опубликованной и не опубликованной судебной, следственной, прокурорской и адвокатской практики. По всем обсуждаемым проблемам автор аргументирует собственную позицию.

Основной составляющей подготовленной работы являются нарушения закона, которые влекут производство повторных и дополнительных процессуальных действий. Тот перечень нарушений закона выявленных Л.Д. Калинкиной является большим подспорьем в деятельности любого процессуалиста.

Автор работы не боится анализировать и обосновывать свой взгляд по дискуссионным проблемам, предлагая авторские варианты их решения. К числу таких следует отнести авторскую концепцию относительно программы и критериев оценки характера и степени тяжести нарушений уголовно-процессуального закона, о существенном нарушении уголовно-процессуального закона как универсальном основании для всех видов повторения производства по уголовным делам. Не отрываясь, а наоборот, будучи связанной с данными изучения судебных практик (достаточно посмотреть ту часть работы, где формулируется перечень существенных нарушений по данным Бюллетеня Верховного Суда РФ за 2001 - 2009 г.г.) автор и формулирует свою позицию при разработке учения о нарушениях уголовно-процессуального закона и их правых последствиях.

В этой части анализа работы следует отметить и собственную позицию относительно того, как соотносятся такие понятия, как «ошибки» и «нарушения», виновно ли они совершаются, означают ли и те и другие игнорирование уголовно-процессуальных норм, отступление от них, их несоблюдение.

Представляется, что в каждом случае нарушения уголовно-процессуального закона следует говорить о несоблюдении определенных предписаний уголовно-процессуальных норм теми участниками уголовного судопроизводства, кому они адресованы. И как правильно отмечается в работе, именно при нарушениях существенного характера не может быть признано в законной силе любое состоявшееся судебное решение. Для его устранения уголовное дело откатывается назад и в ходе повторения его производства такое нарушение должно быть ликвидировано, а его негативные последствия устранены или нейтрализованы. Признание тождества между ошибкой (неправильность в действиях, мыслях) и нарушением (не выполнить, не соблюсти что-нибудь) снимает ответственность с лиц, допускающих нарушения закона, за совершение которого должна наступать ответственность, поскольку нарушается закон, а не происходит ошибка. Не осознано решения в уголовном судопроизводстве не могут выноситься. Вряд ли профессионал, прошедший квалификационные испытания, имеющий опыт работы ошибается, когда он закон не соблюдает, нарушая его. Ошибка есть результат ослабленной способности суждения, незнание норм права, правил логики. Различие ошибки и нарушения закона и впрямь может привести к оправданию этой самой ошибки. Так судья Верховного Суда РФ А.С. Червоткин утверждает, что «в любом виде деятельности невозможно избежать ошибок и заблуждений. Не является исключением и деятельность по рассмотрению уголовных дел, в процессе которой суды первой инстанции допускают ошибки не только при установлении фактических обстоятельств дела, но и при применении тех или иных норм материального или процессуального закона. Между тем, проверка законности, обоснованности и справедливости судебных решений вышестоящими судебными инстанциями осуществляется не только с целью выявления ошибок, допущенных при рассмотрении и разрешении дела, но и для принятия соответствующих мер по их устранению, в том числе посредством предоставленных вышестоящим судам полномочий по пересмотру судебных решений. Выявление и устранение ошибок, допущенных в ходе предварительного расследования и судебного разбирательства в судах первой или второй инстанции, направлены не только на восстановление нарушенных прав лиц, участвующих в процессе, но и на устранение нарушений норм, определяющих процессуальную форму судопроизводства». Видится, что судья, не знающий закон и не желающий его знать и вследствие этого его не соблюдающий, не ошибается, а нарушает закон, причем нарушает умышленно, поскольку судья не может не знать закон.

В этом плане нельзя никак согласиться с отождествлением ошибки с нарушением закона, что, к сожаленью, демонстрирует и Верховный Суд РФ в постановлении Пленума № 28 от 23 декабря 2008 г. «О применении норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих производство в судах апелляционной и кассационной инстанций». В частности, в п. 11 указанного постановления он указывает: «11. В соответствии с положениями ч. 2 ст. 360 УПК РФ во взаимосвязи с положениями ст. 6 УПК РФ суды апелляционной и кассационной инстанций вправе выйти за пределы апелляционных (кассационных) жалобы или представления и проверить производство по уголовному делу в полном объеме, если этим не будет допущено ухудшение положения осужденного, оправданного, лица, уголовное дело в отношении которого прекращено, поскольку неисправление судебной ошибки искажало бы саму суть правосудия и смысл приговора как акта правосудия».

Как правильно выводит Калинкина Л.Д., всякое нарушение уголовно-процессуального закона - это правонарушение, т.е. виновное и противоправное деяние, которое отрицательно сказывается на достижении назначения уголовного судопроизводства. Оно может быть совершено в форме действия либо бездействия. Вина при этом выражается в форме умысла или неосторожности. За нарушение норм УПК РФ могут быть применены правовосстановительные санкции – санкции ничтожности или недействительности и другие меры воздействия. Отмена приговора или иного другого судебного решения в связи с существенным нарушениям уголовно-процессуального закона – это и есть одна из указанных санкций. Как отмечалось Калинкиной Л.Д., назначение этой специфической уголовно-процессуальной санкции «состоит в ликвидации отрицательных последствий, в защите права, интереса», «восстановлении прежнего состояния», но этим ее содержание не исчерпывается. Она служит одновременно правовосстановительной и штрафной мерой, так как несет в себе определенные право ограничения в отношении нарушителя. А это уже свойство штрафных санкций. Право ограничения при отмене приговора по указанной причине выражается в том, что дело направляется для нового рассмотрения в суд, постановивший приговор, но в ином составе, либо в другой суд. Отмена незаконного уголовно-процессуального акта в связи с существенным нарушением означает аннулирование приговора или иного уголовно-процессуального решения. Эта санкция «недействительности» сводится, по существу, к отказу считать правомерными наступившие последствия определенного действия.

Работа Калинкиной Л.Д., несомненно, будет полезной каждому, кто изучает и применяет уголовно-процессуальный закон – от студента до авторитетного ученого. Концепция Л.Д. Калинкиной о повторном производстве в российском уголовном процессе предлагает по другому взглянуть на него и признать, что пока есть беззаконие при производстве по уголовным делам, подчас в самой грубой форме, то повторному производству быть, а значит, это производство следует не только изучать, но и совершенствовать его законодательный механизм и практику применения.



Categories
Главная

Васяев Александр Александрович: Ограничение прав человека в России в период пандемии вируса СOVID -19

Васяев Александр Александрович, докторант кафедры «Адвокатура» Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА), кандидат юридических наук, адвокат коллегии адвокатов «Московская городская коллегия адвокатов».



История прав человека насчитывает тысячи лет, и все это время человеку приходится бороться за свои права, которые пытаются ограничить либо нарушить другие люди и созданные ими государственные и общественные институты.

Каждый этап человеческого мироздания сопровождался и сопровождается борьбой за права. Нет такого периода времени в истории, когда бы повсеместно в мире права человека соблюдались, не нарушались и не ограничивались. В этом контексте историю человечества можно определить как борьбу одних людей против других людей за права.

Ретроспективный взгляд на историю свидетельствует о том, что категория прав человека распространяется в мире неравномерно: во-первых, по «горизонтали», то есть когда на одной части Земли права соблюдаются, а на другой части нет; во-вторых, по «вертикали», когда права человека понимаются по-разному в каждой части Земли и даже в соседних кабинетах того или иного государственного органа.

Концептуализация идей прав человека строится на двух общепринятых подходах к правопониманию.

Согласно естественной концепции правопонимания право дается природой или божественной силой каждому человеку от рождения. Права человека - такое же достояние всех людей мира, как солнце, вода и воздух. Права человека - это тот недостающий элемент, наравне с солнцем, водой и воздухом, без которого невозможна жизнь человека. В соответствии с данной концепцией ограничение или нарушение естественных прав человека недопустимо и равноценно лишению человека жизни.

Позитивистская же концепция правопонимания основывается на том, что право - это искусственно созданный государством в лице его власти закон, определяющий стандарты поведения человека в той или иной части Земли. Согласно данной концепции права человека, данные государством, могут быть отняты, ограничены или нарушены.

По мере научной разработки данных концепций правопонимания возрастала их взаимозависимость и, как следствие, появление новых концепций.

Очевидно, что набор естественных прав человека исторически определен, а права, производные от естественных прав человека, ежедневно увеличиваются по всему миру и регулируются новыми нормативно-правовыми актами.

Во многих странах современного мира, в том числе и в России, на сегодняшний день позитивистская концепция правопонимания впитала естественную концепцию, вследствие чего о естественных правах человека стали забывать, и эти права воспринимаются как условная данность государственной власти. Именно поэтому в Конституции РФ декларированы основные естественные права человека, то есть статус естественных прав человека в России переформатировался в статус конституционных прав граждан. Согласно ст. 2 Конституции РФ: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства».

Следует отметить, что такого набора прав человека, который закрепила Конституция РФ 1993 г., в истории России не было. Согласно ч. 2 ст. 17 Конституции РФ: «Основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения». Таким образом, регламентированные в законе естественные права человека - новое для России явление.

Конституция РФ, как и любой другой писаный закон, закрепляющий естественные права человека, демонстрирует прямую взаимосвязанность одной концепции с другой, порождая многочисленные теории в юридической науке, в том числе о том, что же было раньше - «право» или «норма закона».

От приверженности к одной из названных концепций зависит и отношение человека к праву и закону. В связи с этим уместно выражение: скажи какая концепция правопонимания тебе ближе, естественная и позитивистская, и я скажу кто ты. Например, полицейский, задерживающий человека за выражение своих мыслей и слов (то есть естественных прав человека), или полицейский, охраняющий безопасность человека за выражение своих мыслей и слов. Разница правопонимания указанных полицейских настолько принципиальна, что позволяет определить, кто этот человек по «юридическому типу» - правоохранитель или правозащитник.

На сегодняшний день все естественные права человека провозглашены и закреплены в нормативно-правовом акте высшей юридической силы – Конституции Российской Федерации, что во многом нивелирует вопрос отличия естественной концепции от позитивистской. Однако, правоприменительный опыт России свидетельствует, что независимо от того, естественные ли это права человека или иные нормативно закрепленные права, они все равно нарушаются и ограничиваются. «Россия как ответчик занимает второе место по количеству решений Европейского суда по правам человека, вынесенных за все время его существования, то есть с 1959 года. Речь идет о решениях, в которых суд признал хотя бы одно нарушение прав человека» [1].

Следует признать, что права человека в РФ нарушаются во всех сферах жизнедеятельности человека, в том числе в сфере правоприменения – профессиональными юристами. В связи с этим даже появился недопустимый и незаконный юридический термин, обосновывающий нарушение прав человека, – ошибка судьи (следователя, дознавателя) при применении закона [2]. Данный термин нивелирует ответственность правоприменителя, подменяя умысел при нарушении закона с прямого на косвенный при отсутствии при этом какого-либо наказания.

Вызванный вирусом СOVID -19 общероссийский карантин в марте-июне 2020 года должен являться отправной точкой для всего юридического сообщества страны, после которого должна определиться точная констатация реального состояния прав человека на территории Российской Федерации.

Главный вывод пандемии марта-июня 2020 г. свидетельствует о том, что права человека в РФ - это достояние людей, которое свойственно преимущественно мирному времени.

Нарушение и ограничение естественных прав человека в РФ происходило как до пандемии марта-июня 2020 г., так и будет происходить и после нее. Но характер этих нарушений и ограничений не носил массовый характер, а происходил в отношении конкретных людей. Период пандемии марта-июня 2020 г. продемонстрировал повсеместное ограничение естественных прав человека в России.

Естественные (конституционные) права человека могут быть ограничены в предусмотренных Конституцией случаях. Так, согласно ч. 3 ст. 55 Конституции РФ: «Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства». В соответствии с ч. 1 ст. 56 Конституции РФ: «В условиях чрезвычайного положения для обеспечения безопасности граждан и защиты конституционного строя в соответствии с федеральным конституционным законом могут устанавливаться отдельные ограничения прав и свобод с указанием пределов и срока их действия».

Поскольку ситуация пандемии марта-июня 2020 г. не была признана чрезвычайной и не было в связи с этим объявлено чрезвычайного положения в стране, то из этого следует очевидное нарушение норм Конституции РФ, то есть незаконное ограничение прав человека государственной властью и властью субъектов.

При этом, следует оговориться, что ни одна обязанность гражданина, также регламентированная Конституцией РФ, не была ограничена или отменена в период пандемии марта-июня 2020 г. Среди них: каждый обязан платить законно установленные налоги и сборы (ст. 57); защита Отечества является долгом и обязанностью гражданина Российской Федерации (ст. 59).

Следует выделить естественные права человека, которые были ограничены в период пандемии марта-июня 2020 г.

1. Одним из основных естественных прав человека является равенство. Согласно ч. 1 ст. 19 Конституции РФ все равны перед законом. Однако, избирательность прав человека, их неравномерное соблюдение в зависимости от статуса человека являются маркером современности. Например, права работников в период пандемии марта-июня 2020 г. должны соблюдаться, то есть ему должна выплачиваться заработная плата в период нерабочих дней, а права работодателей - нет. Согласно ст. 1 Указа Президента РФ от 02.04.2020 № 239 «О мерах по обеспечению санитарно-эпидемиологического благополучия населения на территории Российской Федерации в связи с распространением новой коронавирусной инфекции (COVID-19)»: «Установить с 4 по 30 апреля 2020 г. включительно нерабочие дни с сохранением за работниками заработной платы». Таким образом, равенство прав человека ограничивается не федеральным конституционным законом, а указом Президента РФ.

2. Согласно ч. 1 ст. 27 Конституции РФ: «Каждый, кто законно находится на территории Российской Федерации, имеет право свободно передвигаться, выбирать место пребывания и жительства». Однако, данное право также незаконно было ограничено в период пандемии марта-июня 2020 г. решением не федеральных конституционных законов или суда, а распоряжениями и указами власти субъектов РФ. Ограничение гарантированного ст. 27 Конституции РФ - права на свободу передвижения - происходило не на основании закона (например, регламентация процедуры домашнего ареста, установленная ст. 107 УПК РФ), а на основании Указа мэра Москвы от 2 апреля 2020 года № 36-УМ «О внесении изменений в указ Мэра Москвы от 5 марта 2020 г. № 12-УМ».

3. В соответствии с ч. 1 ст. 34 Конституции РФ: «Каждый имеет право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности». Однако, согласно п. б ст. 2 Указа Президента РФ от 02.04.2020 № 239 «О мерах по обеспечению санитарно-эпидемиологического благополучия населения на территории Российской Федерации в связи с распространением новой коронавирусной инфекции (COVID-19)», постановляется: «Приостановить (ограничить) деятельность находящихся на соответствующей территории отдельных организаций независимо от организационно-правовой формы и формы собственности, а также индивидуальных предпринимателей с учетом положений пунктов 4 и 5 настоящего Указа». Вследствие чего власти субъекта РФ повторно ограничили права человека на предпринимательскую деятельность. В г. Москве аналогичное ограничение было сделано на основании Указа мэра Москвы от 2 апреля 2020 года № 36-УМ «О внесении изменений в указ Мэра Москвы от 5 марта 2020 г. № 12-УМ».

4. Согласно ст. 37 Конституции РФ труд свободен. Каждый имеет право свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род деятельности и профессию. Однако, и данное право человека было ограничено, например, в г. Москве п. 3.2 Указа мэра Москвы от 2 апреля 2020 года № 36-УМ «О внесении изменений в указ Мэра Москвы от 5 марта 2020 г. № 12-УМ» была приостановлена деятельность подавляющего числа организаций.

5. Часть 1 ст. 41 Конституции РФ регламентирует, что «Каждый имеет право на охрану здоровья и медицинскую помощь. Медицинская помощь в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения оказывается гражданам бесплатно за счет средств соответствующего бюджета, страховых взносов, других поступлений». Как представляется, и данное естественное право человека было ограничено, поскольку медицинская система страны не справилась с распространением вируса COVID-19 и лечением людей от него. В подтверждение тому выявлено отсутствие необходимого числа медицинского оборудования, препаратов, медикаментов, койко-мест, специалистов и много другого, исходя из численности граждан страны.

6. Часть 1 ст. 46 Конституции РФ определяет: «Каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод». Данное право граждан ограничено не федеральным конституционным законом, а Постановлением Президиума Верховного Суда Российской Федерации, Президиума Совета судей Российской Федерации от 18 марта 2020 г. №808. При этом, данное Постановление всем судебным корпусом было принято путем расширительного толкования, и работа судов по всей стране была фактически приостановлена, хотя подобных требований в постановлении не указано.

Впервые для судебной практики Постановлением Президиума Верховного Суда Российской Федерации, Президиума Совета судей Российской Федерации делается оговорка, что: «Верховный Суд Российской Федерации просит граждан России с пониманием отнестись к принятому решению». Данная оговорка свидетельствует о том, что ограничение данным постановлением основных прав граждан страны является нелегитимным, и граждане страны должны с пониманием отнестись к принятому решению. При этом, не указывается, в чем это понимание должно заключаться, то есть использован незаконный способ обоснования принятого решения.

Перечисленные случаи ограничения естественных прав человека следует признать исключительным случаем в истории российской юриспруденции. На его основе должен быть проведен фундаментальный научный анализ произошедшего, в связи с чем должны быть разработаны практические рекомендации о действиях властей при подобных ситуациях в будущем, где бы права человека ограничивались не множеством подзаконных актов, а в случае объективной необходимости только федеральными конституционными законами. При этом, российская юридическая наука должна объективно проанализировать ситуацию в стране в период пандемии марта-июня 2020 г. по соблюдению естественных прав человека и отразить в правовой литературе, поскольку очевидно, что пандемия вируса COVID-19 в большей степени затронула не здоровье людей, а обнажила фундаментальные проблемы с соблюдением естественных прав человека.

Список литературы

1. Россия заняла второе место по числу решений ЕСПЧ за всю его историю [Электронный ресурс] // АО «РОСБИЗНЕСКОНСАЛТИНГ» - Режим доступа : https:// https://www.rbc.ru/society/24/01/2019/5c4956369a79473746e69e74 (дата обращения : 28.05.2020).

2. Васяев А. А. Ошибки или нарушения уголовно-процессуального закона? / А. А. Васяев // Адвокат. ⎯ 2010. ⎯ № 4. ⎯ С. 9-11.



Categories
Главная

Васяев Александр Александрович: Кризис правозащиты – маркер формирования дуалистической правовой системы

Васяев Александр Александрович, кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры «Уголовно-правовые дисциплины» Московского экономического института.


Дуализм – термин, применяем в российской правовой науке для характеристики различных государственно-правовых феноменов [6, с. 50–57]. Тем не менее, несмотря на его очевидную универсальность, сфера использования данного понятия в целях описания тех или иных явлений правовой сферы жизни общества не так широка, как это могло бы иметь место. Мы предлагаем его новое применение – в рамках характеристики правовой системы в целом, в контексте исследования правозащитной проблематики.


Правовозащитная деятельность в Российской Федерации и в ХХ веке и в XXI прошла непростой путь своего формирования. В целом необходимо отметить тот факт, что правозащитная деятельность и сам феномен правозащиты в той или иной форме присущи любой правовой культуре, в том числе и рабовладельческой (если мы говорим об экономическом базисе правовой системы) и феодальной.


Однако современный феномен и современное понимание правозащиты – это следствие развития человечества во второй половине XX века. Советский Союз и отчасти Россия в ХХ веке в силу различных исторических причин находилась вне господствующих глобальных правозащитных трендов. Данные тренды, необходимо отметить, охватывали не только страны Запада, но и те регионы планеты, которые некогда именовались «третьим миром».


Отметим, что Советский Союз в исследуемую эпоху представлял отчасти актуальные правозащитные тренды, стремясь отстоять их даже в совершенно неподходящих для этого исторических условиях. Например известно, что защита социально-экономических прав в середине XX века в СССР находилась на гораздо более высоком уровне, чем в государствах Запада. В этих условиях «глобальное послание» советского Союза миру – политическое, экономическое, социальное, культурное и как следствие, правозащитное, не только имела место быть как некий «политический факт», но и было актуальным.

Российская Федерация первоначально оказалась включенной в глобальную правозащитную систему в рамках ее условно западного тренда. Однако отметим, что в конце ХХ века в России не сложилось институциональных предпосылок построения эффективно действующей правозащитной системы вследствие комплекса причин, а именно:

- отсутствие реального разделения властей;

- отсутствие политической конкуренции;

- сращивание власти и бизнеса;

- отход от принципов федерализма;

- криминализация государства и общества;

- недопустимый в современном мире рост социальных диспропорций.


Вышеперечисленные причины мы можем проиллюстрировать на основании исследования политических практик интересующей нас эпохи.


При этом ключевыми «триггерными точками» мы считаем два событи: приватизацию государственного имущества, исключившую формирование в России так называемого среднего класса – основного социального протагониста демократической политической системы и период политической борьбы в 1993-1996 гг., когда идея несменяемости власти в стране получила свое новое воплощение и закрепление в общественном сознании [9, 456 с.]. Таким образом, именно в 90-е годы ХХ века были заложены предпосылки того институционального поворота в развитии Российской Федерации и, в том числе, ее правозащитной системы, которые в полной мере получили свое воплощение уже в 20-е годы нового тысячелетия [5, с. 37–38].


В этих условиях не приходится говорить какой-либо эффективности правовой защиты поскольку тенденции ее развития, которые имели место в конце ХХ - начале XXI века, получили свое дальнейшее развитие. Так, продолжилось сращивание власти и бизнеса, исчезли остатки политической конкуренции, в 20-е гг. XXI века на законодательном уровне защита прав, свобод и законных интересов физических и юридических лиц стала почти исключительной прерогативой государства.


Как известно, в рамках различных концепций правопонимания, закон может быть правовым или не правовым. На этот счёт существуют различные точки зрения. Мы определяем правовой закон как тот, который служит воплощению идеи прав человека. Представляется логичным, что ряд законодательных актов России, принятых начиная с 2020 года, и, в частности Федеральный закон от 14 июля 2022 года № 255-ФЗ «О контроле за деятельностью лиц, находящихся под иностранным влиянием» [7, с. 16] (далее – закон «об иноагентах» или: закон «об иностранных агентах»), очевидно, носит не правовой характер.


Так, вышеупомянутый закон имеет как формальную, так и сущностную основу. И, если мы говорим о его формальной основе, то цель законодательного акта безусловно логична и оправдана – защита интересов Российской Федерации. При этом сущностное его наполнение носит совершенно особенный характер. На основании норм закона «иностранным агентом» может быть объявлено любое лицо, которое стало неугодным как власти в целом, так и отдельным ее представителям.


Например, «иностранным агентом» может быть объявлен любой субъект права Российской Федерации по причине получения иностранного финансирования или, по сути, какого-либо иного взаимодействия с лицом который ранее признан иностранным агентом. При этом мы встречаем ряд очевидных случаев, когда лица, взаимодействующие различным образом с субъектами права зарубежных стран, тем не менее, не признаются «иноагентами».

Критерии присвоения «иноагентского» статуса исключительно размыты и, в сущности, составляют исключительную прерогативу органов власти. С другой стороны, этимологически «иностранный агент» – это понятие, близкое к термину «шпион». Однако, санкции Уголовного кодекса Российской Федерации о шпионаже в пользу иностранных государств к «иноагентам» прямо не применяются. Таким образом, российское право фактически превращается, по крайней мере в части, регулирующей статус «иноагентов», в совокупность неких квазиэтических «понятий» и норм-обычаев.

Ведущая роль в деле присвоения такого статуса отводится в реальности не закону, а политической целесообразности, которая, в свою очередь, в России зависит от воли исполнительной власти в лице Президента и аппарата президента. При этом отметим, что Президент, обладающий, как известно, широчайшими полномочиями, согласно Конституции РФ не относится к какой-либо ветви власти, хотя фактически объединяет все их вокруг себя [2, с. 136–140]. В данном случае закон об «иноагентах» логично продолжает «квазипонятийную» линию, которая берет начало в Конституции РФ.

С точки зрения сущностного подхода термин «иностранный агент» является в настоящих условиях и антиправозащитным по причине увеличения частоты и укрепления международных связей между субъектами права различных стран мира.

В данной связи мы, несомненно, отмечаем тот факт, что закон «Об иностранных агентах» направлен ни на что иное как на своеобразную «чистку» правозащитного пространства страны и на переформатирование существующей практики правового развития. В сущности, Россия уходит с магистрального цивилизационного пути развития и вновь, как это неоднократно уже ранее имело место в ее истории, пытается построить свою собственную условно правозащитную модель, которая, со своей стороны, является следствием попытки построения уникальной цивилизационной модели.

При этом ценностной основой российской модели развития становится архаика во всех ее проявлениях и, в частности, среди прочего:

- отказ от примата международного права;

- насаждение культа силы в социуме;

- правовой нигилизм;

- антилиберализм;

- демонстрация неуважения к правам человека;

- апология конфронтации как внутри страны (поиск «врагов»), так и вовне («недружественные страны»);

- навязывание религиозной этики социуму.


Практика применения законодательства об иностранных агентах является противоречивой. Применение норм закона к одним субъектам и неприменение их к другим произвольно определяется властью исходя их политической целесообразности и фактически приводит к тому, что в Российской Федерации формируется весьма своеобразная для начала XXI века дуалистическая правовая система, построенная, на наш взгляд, по образцу правовых систем колониальных стран. При этом очевидно, что при отсутствии центра внешнего управления, данный «колониализм» носит «внутренний» характер.

В качестве примера можем провести здесь Индию [8, с. 233–235] и другие британские, а также французский колонии (королевство Марокко) в которых закон применяемый в отношении англоязычного населения и населения, включённого в систему управления колониями в той или иной степени, а также в систему обслуживание нужд управления колониями и их экономического жизнеобеспечения отличался от правовой системы, которая существовала на других «этажах» колониального социума [4, с. 7–10].

Так, например в Индии, английская колониальная власть сохраняла управление частями страны с помощью раджей, князей и других монархов, которые обладали зачастую абсолютным контролем над подвластным населением. Аналогичная система управления имела место в других колониальных владениях Великобритании [1, с. 248–329].

Во французских колониях, например в Марокко, в период французского колониального господства сохранялась власть короля, а вместе с тем, и власть феодалов. В рамках данного сравнения мы выделили бы ключевую правовую характеристику исследуемого правового режима управления социумом, а именно дуализм правовой системы.

Именно поэтому, на наш взгляд, несмотря на видимые попытки построения, казалось бы, совершенно уникальной, очевидно отличной от стран Запада и многих стран современного мира в целом, системы социальных отношений (и, как следствие, правозащитной системы) в России, тем не менее, мы имеем дело со строительством глубоко вторичной, повторимся, ранее известной (по крайней мере, в общих основных чертах) дуалистической правовой системы.

Поскольку принципы построения современной правовой системы России фактически в корне противоречат и тридцатилетнему развитию суверенной Российской государственности и опыту развития СССР с его оригинальным и во многом уникальным для своего времени политическим «посланием миру», а также противоречат общепринятым международным правозащитным канонам, то мы можем вести речь о формировании в существующих условиях в нынешнем ее виде в Российской Федерации некоего подвида замкнутой, локальной и непригодной для внешнего восприятия правовой системы по образцу иранской или северокорейской.

Необходимо здесь упомянуть и еще об одном подвиде дуалистической правовой системы. В ее рамках роль «второго этажа» (права, этики, культуры, морали, экономики и т пр.) играли криминальные сообщества. Так, например, дуалистическая правовая система существовала на юге Апеннинского полуострова в Королевстве обеих Сицилий (столица – г. Неаполь), где возник и развился феномен мафии [3, с. 16–34].

Если говорить шире, то различные права у разных социальных групп и дуалистическая система законодательства в целом является признаком архаических социальных систем – в частности, имманентных феодальной социально-экономической формации. Соответственно, архаизация общественной жизни исключает саму возможность существования негосударственной правозащиты в ее классическом виде как центра независимой от государства правозащиты.

Несмотря на сходство вышеупомянутого российского закона «об иностранных агентах» на аналогичные в различных странах мира, например в США [10], мы можем отметить, что Российский закон является, в определенном смысле уникальным. Уникальна и практика его применения. Если сходные законы в других частях мира за редким исключением касаются довольно узкой сферы, то практика применения данного закона в России становится всё более широкой.

Причиной данной ситуации является институциональное несовершенство структурных элементов российского государства. Их особенности, имевшие место при формировании и развившиеся со временем, на наш взгляд, мешают его развитию как правового и демократического. Это такие особенности как: отсутствие реальной системы разделения властей, отсутствие политической конкуренции, соединение власти и бизнеса, существование огромного фактически государственного сектора экономики, и, как следствие, отсутствие федерализма как константы повседневной политической жизни страны.

Всё вышеперечисленное приводит к тому, что законодательные акты, призванные укрепить национальную безопасность страны, и, следовательно, обеспечить соблюдение прав человека и гражданина, в отсутствие демократических институтов служат наоборот – борьбе государства с зачатками независимой от государства системы отношений и институтов, иначе говоря, инструментом борьбы с зачатками гражданского общества.

Именно этому на наш взгляд и служит существующий в Российской Федерации закон «об иностранных агентах» и иные аналогичные законодательные акты, а также аналогичные нормы иных – изначально и в целом «политически нейтральных» законов. Однако, как мы отметили выше, данные акты служат фактически выстраиванию дуалистической квази-колониальной правовой системы и аналогичной системы отношений между различными частями российского общества.

Следствием укрепления обозначившегося в 20-е годы XXI века вектора эволюции правовой системы России станет, на наш взгляд, дальнейшая архаизация общественной жизни, а, следовательно, и стагнация экономики вкупе с распадом социума и фрагментацией политического пространства, удержание которого в состоянии формального единства будет закономерно связано с усилением политических репрессий – фактической эскалацией латентного гражданского противостояния.

В данных условиях существование негосударственных правозащитных институтов составляющих основу современной правозащитной системы России станет, по меньшей мере, излишним. Российское право, таким образом, может превратится в противоречивый конгломерат понятийных квазиэтических конструкций, актуальных в рамках дальнейшего укрепления дуалистической правовой системы.


Библиографический список

1. Акт о правительственном строе Индии 1935 г. (2 августа 1935 г.) // Конституции буржуазных стран. Т. IV. Британская империя, доминионы, Индия, Филиппины. - М.-Л.: Гос. социально-эконом. изд-во, 1936. - С. 248–329.

2. Васяев, А. А. Правозащитные функции Президента Российской Федерации / А. А. Васяев // International law journal. - 2021. - Том. 4. - № 2 - С. 136–140.

3. Волков В. В. Мафия в зеркале социологии / В.В. Волков // Экономическая социология. - 2004. - Т. 5. - № 3. - С. 16–34.

4. Девяткина Т. Ф. Ликвидация княжеств в современной Индии / Т. Ф. Девяткина М., 1961. - С. 7–10.

5. Тлеубаев, Ж.С. Исторические аспекты становления института президентства в России / Ж.С. Тлеубаев // Вестник Челябинского государственного университета. - 2011. - № 19. - С. 37–38.

6. Трегубов М.В. Дуализм права: исторический анализ, современные тенденции, сочетание частных и публичных начал в гражданском праве / М.В. Трегубов // Теоретическая и прикладная юриспруденция. - 2019 - № 1. - С. 50–57.

7. Федеральный закон Российской Федерации от 14.07.2022 № 255-ФЗ «О контроле за деятельностью лиц, находящихся под иностранным влиянием» // Российская газета. - 2022 - № 154–155. - С. 16.

8. Чекунов, В. И. Конституционные формы в Индии в начале 30-х гг. и Всеиндийская либеральная федерация / В. И. Черкунов // VI Арсеньевские чтения. Уссурийск, 1992. - С. 233–235.

9. Шейнис, В.Л. Взлет и падение парламента. Переломные годы в российской политике (1985–1993) / В.Л. Шейнис. Т.1. - М.: Фонд Индем, 2005. - 456 с.

10. FARA // URL: https://www.govinfo.gov/content/pkg/USCODE-2009-title22/pdf/USCODE-2009-title22-chap11-subchapII.pdf (дата обращения: 25.12.2022).



Categories
Главная

Васяев Александр Александрович: О тенденции усложнения российского уголовного процесса

Васяев Александр Александрович, кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры «Уголовно-правовые дисциплины» Московского экономического института, докторант кафедры «Адвокатура» Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА).

Двадцать лет назад был принят Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (далее – УПК РФ). В течение этого периода он претерпевал многократные изменения и дополнения, что обуславливает необходимость постоянного осмысления и анализа пройденного пути, накопленного опыта, и на базе как достижений, так и недостатков, сформулировать новые направления развития уголовного процесса.

Изучение практики по уголовным делам и анализ уголовно-процессуального законодательства заставляет обратиться к трудам ученых прошлого, в которых содержатся ответы на актуальные вопросы стоящие перед современным уголовным процессом. Среди них: 1) как добиться того, чтобы уголовное судопроизводство олицетворялось со справедливостью; 2) как обеспечить реализацию воспитательной функции уголовно-процессуального права, чтобы из суда граждане выносили уважение к закону, уроки служения правде и уважения к человеческому достоинству; 3) как реализовать высокие идеи о нравственном содержании уголовного правосудия, о справедливом судье, о развитии состязательных начал как гарантии выяснения сложных, подчас противоречивых, запутанных обстоятельств совершенного деяния, об обвинителе и защитнике, которые выступают в качестве помощников судьи в выявлении обстоятельств дела и установлении истины.

Следует констатировать, что современный уголовных процесс, согласно тенденции его постоянного изменения и дополнения, и выше определенным целям его развития, еще далек до совершенства. В нем прослеживается как несовершенство гарантий судебной и следственной деятельности, обуславливающих принятие объективных, обоснованных и справедливых решений, так и гарантий прав участников уголовного процесса, отстаивающих свои или представляемые права, свобод и законные интересы. Последние позволили бы оказывать необходимое (обоснованно допустимое) воздействие на дознавателя, следователя и судью, чтобы установление обстоятельств уголовного дела велось всесторонне и объективно. В этой связи важно обратить внимание законодателя и правоприменителя на целый ряд проблем, из-за которых у физических и юридических лиц, сталкивающихся с уголовным судопроизводством, пропадает вера в справедливость, в разумные сроки его осуществления, в незыблемость соблюдения регламентированных прав и свобод, в должное отношение со стороны представителей дознания, следствия и суда к иным участникам уголовного процесса и др.

Казалось бы, при разработке Уголовно-процессуального кодекса РФ можно было учесть проверенные историей развития российского государства и права институты уголовно-процессуального права. Их, как нам представляется, следовало закрепить в УПК РФ, чтобы система прав участников уголовного процесса, баланс интересов сторон, процедура уголовно-процессуального доказывания и роль судьи в деле свидетельствовали о нравственных основах отправления правосудия, о правозащитном предназначении уголовного судопроизводства. Однако с периодичностью появляются все новые изменения и дополнения в уголовно-процессуальный закон, число которым не счесть, а логику их образования, не всегда представляется возможным проследить. Между тем уголовный процесс – это самая политизированная отрасль права. Именно по сфере уголовного судопроизводства судят о развитии демократических начал в государстве, о том, можно ли считать государство правовым. В реальности налицо политическая нестабильность, ангажированность целого ряда вопросов и далеко не в угоду общему делу противодействия преступности и защиты прав и свобод физических и юридических лиц. Эти изменения и дополнения никак не выправляют сложную ситуацию с отношением граждан к уголовному судопроизводству как к несправедливой, формализованной, бюрократичной системе.

В этой связи можно проследить нарастающее внимание к основному кодифицированному источнику уголовно-процессуального права – УПК РФ как участников уголовного процесса, так и экспертного сообщества.

Страницы научных журналов изобилуют новыми публикациями, центральной темой которых являются критический анализ уголовно-процессуального законодательства и многочисленными предложениями, связанными с его усовершенствованием. Структура и содержимое УПК РФ образца 2021 г. разительно отличаются от Кодекса, изначально принятого в декабре 2001 г.

В многообразии различных факторов, определяющих развитие современного уголовно-процессуального законодательства, можно выделить несколько основных:

- влияние международных стандартов в сфере уголовной юстиции на российское уголовное судопроизводство. Среди важнейших уголовно-процессуальных норм и институтов, появившихся уголовно-процессуальной системе Российской Федерации при неотъемлемом воздействии на нее позиций Европейского Суда по правам человека, следует назвать разумный срок уголовного судопроизводства, права участников проверки сообщения о преступлении, оглашение в судебном заседании показаний отсутствующего свидетеля, альтернативные заключению под стражу меры пресечения и др.;

- оптимизация процессуальных ресурсов и повышение эффективности уголовного судопроизводства. Первоначально в УПК РФ был регламентирован особый порядок рассмотрения в суде уголовных дел в упрощенной форме (гл. 40 УПК РФ). В 2009 году наблюдается распространение данной процедуры на дела с заключенными досудебными соглашениями о сотрудничестве (глава 401 УПК РФ), а в 2013 г. – УПК РФ регламентирует правовое регулирование института сокращенного дознания (глава 321 УПК РФ). Отказ от разработанных форм процессуальных документов и др.;

- социальный запрос на повышение независимости суда, состязательность уголовного судопроизводства. Потребности общества в повышении независимости судей, доверия общества к суду, транспарентности и качества правосудия привели к реформированию в 2016 г. суда с участием присяжных заседателей (Федеральный закон от 23 июня 2016 г. № 190-ФЗ) и др.;

- снижение степени уголовной репрессии. В контексте этой тенденции в уголовном и уголовно-процессуальном законах появились институты, регламентирующие новые виды освобождения от уголовной ответственности. В 2011 году была принята ст. 281 «Прекращение уголовного преследования в связи с возмещением ущерба», касающаяся ряда уголовных дел о налоговых и иных экономических преступлениях (Федеральный закон от 7 декабря 2011 г. № 420-ФЗ). В 2016 году УПК РФ дополнен нормами о прекращении уголовного дела или уголовного преследования в связи с назначением меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа (Федеральный закон от 3 июля 2016 г. № 323-ФЗ) т др.;

- цифровизация современного общества – с целью адаптации достаточно архаичного «бумажного» уголовного процесса к потребностям сегодняшнего дня, возможностях использования современных информационных технологий в процессе производства по уголовным делам.

Нельзя не согласиться с Л.Г. Коноваловой, подчеркивающей, что юридическая наука все чаще подвергает действующее законодательство всевозможным критическим оценкам. Основные нарекания, как правило, сводятся к «двум группам замечаний – к отсутствию справедливости содержания многих законов и к несоблюдению требований юридической техники». В этой связи можно говорить о фактической нестабильности УПК РФ, обусловленной многократными внесенными изменениями и дополнениями.

О непоследовательности и хаотичности процесса формирования отечественного уголовного процесса, об отсутствие понятного вектора его развития неоднократно подчеркивалось в экспертных и научных кругах.

Определив данное явление как ««эффект размывания» в противоположность обратному и ожидаемому при кодификации «эффекту кристаллизации»», Л.В. Головко подчеркивает, что «для теории кодификации такого рода «эффект» – это нонсенс, ставящий под сомнение саму кодификацию, которой как будто и не было, т.е. которая выглядит больше номинальной, нежели реальной».

Трансформация уголовно-процессуального законодательства все чаще рассматривается с позиций междисциплинарного подхода, учитывающего генезис смежных общественных наук (социологии, философии, политологии, истории). Имеют право на существование, как нам представляется, и работы, акцентирующие роль естественно-научных исследований (это – достижения в квантовой физике, нейронауке).

В последнее время следует отметить появление ряда работ, в которых юристам советуют обратить внимание на достижения естественных наук, таких как квантовая физика и нейронауки (науки о мозге). Обращение в данном случае к естественно-научным исследованиям обусловлено точностью, доказательностью и экспериментальной верифицируемостью.

По мнению С.Б. Россинского, «Уголовно-процессуальный кодекс РФ явно перегружен положениями сугубо технического характера, не имеющими никакого «высокого» предназначения и не обусловленными никакими правовыми гарантиями эффективности или доброкачественности получаемых результатов».

В этой связи, согласимся с А.В. Победкиным в том, что «УПК РФ зыбок, эклектичен, дискретен, труден для понимания и применения. Правоприменитель знает, что УПК РФ надо соблюдать, однако уже плохо в это верит. Вслед за растерявшимися должностными лицами, отвечающими за качество уголовного судопроизводства, веру в возможности УПК РФ теряет и население».

Усложнение уголовного процесса, как результат усложнения всех общественных процессов, так или иначе сказывается на отношении российских граждан к законодательной и исполнительной власти государства.

Поступательное развитие общества обуславливает необходимость появления новых видов жизнедеятельности, требующих их нормативно-правового регулирования. При этом, как следствие, отмечается рост юридических споров, характеризующийся усложняющимся правовым статусом участвующих в них субъектов.

Наряду с законами, уголовно-процессуальная сфера регламентируется большим объемом подзаконных актов, положений, регламентов, инструкций и пр. В стремительном потоке информации, также сопровождающейся цифровизацией всех сфер жизнедеятельности рядовому гражданину, выступающим участником (субъектом) уголовного судопроизводства сложно воспринимать все тонкости далеко не всегда понятного ему законодательства.

Сложность ситуации заключается еще и в том, что подзаконное нормативное регулирование требует большого количества форм отчетности, справок, уведомлений каждого участника правового спора, оформлениия результатов и других обязательных бюрократических процедур. Все сказанное свидетельствует о том, что в уголовном судопроизводстве реальная практическая деятельность утяжеляется чрезмерным «бумаготворчеством».

Оптимизация деятельности зависит от многих факторов, которые так или иначе влияют на скорость и обоснованность принимаемых решений. Для целей оптимизации, в первую очередь, необходим учет таких факторов в уголовном судопроизводстве как уголовно-процессуальная форма, допустимость разрешения уголовного дела на досудебных стадиях, внедрение упрощенных процедур. Следует принимать во внимание и степень влияния включения какой-либо законодательной нормы на оптимизацию уголовно-процессуальной деятельности.

Постепенно приходит и осознание необходимости усовершенствования социальных технологий, направленных на адаптацию законодательных норм к реальной практике. Для уголовно-процессуального закона актуальность данных направлений неоспорима, так как природа судебного процесса неотделима от активной социальной практики, цель которой – преобразовать противоправное поведения в правомерное, тем самым предотвратить либо минимизировать негативные его последствия.

Все вышеизложенное также обуславливается оторванностью теории уголовного процесса от законодательного процесса в сфере уголовного судопроизводства. Большое число актуальных предложений теории уголовного процесса по его реформированию, остаются вне внимания законодателя.

Резюмируя изложенное, отметим, что развитие уголовно-процессуального законодательства на протяжении последних лет обусловлено совокупностью разнообразных факторов, детерминировано развитием общества в целом и его правовой системы. К числу основных факторов, определяющих вектор развития современного уголовного судопроизводства, следует, на наш взгляд, отнести влияние международных стандартов в сфере уголовной юстиции на российское уголовное судопроизводство; оптимизацию процессуальных ресурсов и потребности в повышении эффективности уголовного судопроизводства; социальные запросы на укрепление независимости суда, состязательность уголовного судопроизводства; потребности общества в снижении степени уголовной репрессии; цифровизацию современного общества. Таким образом, выявленные векторы, способны стать основой, разработанной и утвержденной концепции развития уголовного-процессуального законодательства, которой не существует на сегодняшний день.


Библиографический список

  1. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ (ред. от 01.07.2021) // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения 23.02.22).
  2. Головко Л.В. УПК Российской Федерации 2001 года как кодификация: «эффект кристаллизации» или «эффект размывания»? // Законы России. 2021. № 6. С. 4.
  3. Кони А.Ф. Собрание сочинений: в 8 т. Т. 4. М., 1967. С. 360.
  4. Коновалова Л.Г. Проблемы реализации принципа верховенства закона в Российской Федерации // Государство и право. 2020. № 10. С. 69.
  5. Победкин А.В. Уголовно-процессуальный кодекс: форма живого права или «бездушная» инструкция // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2017. № 3. С. 101.
  6. Полубинская С.В. Использование данных нейронаук в доктрине уголовного права и судебной практике // Труды Института государства и права РАН. 2019. Т. 14. № 5. С. 9-37.
  7. Россинский С.Б. УПК Российской Федерации: воплощение «высокого» предназначения уголовно-процессуальной формы или «памятка» для безграмотных правоприменителей? // Законы России. 2021. № 6. С. 42.


Categories
Главная

Васяев Александр Александрович о новой присяге адвоката

фото: Васяев Александр Александрович о новой присяге адвоката


Клятва адвоката, - это самое сокровенное наравне с адвокатской тайной, что есть в адвокатуре. Клятва или, как её сегодня называют, - присяга, знаменует собой начало адвокатской деятельности. Это, пожалуй, главный этап в профессиональной жизни начинающего адвоката. Однако, на сегодняшний день, содержание присяги, как и форма её принятия незаслуженно упрощены.


Прежде всего следует указать на то, что слово «присяга» является производной от слова «клятва», и эти слова используются в большинстве случаев как синонимы. Именно поэтому присяга российского адвоката начинается со слов: «Торжественно клянусь». Понятие «клятвы» шире понятия «присяги». Клятва – обещание, заверение, уверение в чем-либо, кому-либо. Присяга – официальное и торжественное обещание.

В истории российской адвокатуры была и клятва присяжного поверенного с 1866 г. до 1917 г. и присяга адвоката с 2002 г. до сегодняшнего дня. В советский же период у адвокатов не было ни профессиональной клятвы ни присяги.

«Обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом, пред святым его Евангелием и животворящим крестом Господним, хранить верность Его Императорскому Величеству Государю Императору, Самодержцу Всероссийскому, исполнять в точности и по крайнему моему разумению законы Империи, не писать и не говорить на суде ничего, что могло бы клониться к ослаблению Православной церкви, государства, общества, семейства и доброй нравственности, но честно и добросовестно исполнять обязанности принимаемого мною на себя звания, не нарушать уважения к судам и властям и охранять интересы моих доверителей или лиц, дела которых будут на меня возложены, памятуя, что я во всем этом должен буду дать ответ пред законом и пред Богом на страшном суде его. В удостоверение сего целую слова и крест Спасителя моего. Аминь» - так звучала 150 лет тому назад клятва присяжного поверенного.

«Торжественно клянусь честно и добросовестно исполнять обязанности адвоката, защищать права, свободы и интересы доверителей, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и кодексом профессиональной этики адвоката» - это слова из текста присяги современных российских адвокатов.

По нашему мнению, следует изменить существующую присягу адвоката, регламентированную ст. 13 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», как не отвечающую по форме, так и по содержанию требованиям, предъявляемым к разного рода присягам и клятвам. Существующая присяга не побуждает адвокатов к должному поведению при её принятии, принесение её сегодня воспринимается формально, она не вдохновляет адвоката, не определяет его ценностные ориентиры при осуществлении адвокатской деятельности, во взаимодействии с другими адвокатами, представителями гражданского общества, государства.

Присяга адвоката - это не поверхностные и пустые слова, произнесенные в присутствии уполномоченных на то адвокатурой лиц, присяга - это доверие, которое оказывает адвокатское сообщество новому адвокату, которое должно им постоянно поддерживаться и быть нерушимым ни при каких обстоятельствах.

Не вполне понятно в существующей присяге, какую нагрузку несет слово «торжественно»? Заседание Совета адвокатской палаты, на котором приносится присяга, является торжественным событием? Нет, это рутинная процедура. Почему присяга адвоката обезличена? Ведь каждая клятва или присяга всегда индивидуальна, именно поэтому в ней должна указываться Фамилия, Имя и Отчество присягающего. Почему термин «интересы доверителей» употребляется вне связи с термином, используемым во всех российских законах, - «законные интересы»? То есть допускается, что адвокат может защищать и не законные интересы доверителей? Почему принятие присяги дозволяется путем её прочтения, а не наизусть? Во многих известных нам случаях прочтение присяги адвоката сопровождалось ошибками в произношении, запинанием при прочтении, пропуском произносимых при этом слов, где члены Совета адвокатской палаты либо квалификационной комиссии занимались всем чем угодно, нежели прослушиванием произносимой присяги.

В превращении присяги адвоката в формально-обязательный ритуал виноваты только адвокаты.

В тексте любой присяги должны быть адресаты, чего нет в существующей редакции. Поэтому в тексте новой присяги адвоката должны найти место следующие адресаты: сам адвокат, обязанности адвоката, отношение адвоката к доверителю, адвокатуре, гражданскому обществу.

Для сравнения приведем тексты присяги адвокатов разных государств мира.

«Я, (имя и фамилия), торжественно присягаю в своей адвокатской деятельности придерживаться принципов верховенства права, законности, независимости и конфиденциальности, правил адвокатской этики, честно и добросовестно обеспечивать право на защиту и оказывать правовую помощь согласно Конституции Украины и законов Украины с высокой ответственностью выполнять возложенные на меня обязанности, быть верным присяге» (ч. 1 ст. 11 Закона Украины «Об адвокатуре»).

«Я, (фамилия, собственное имя, отчество (если таковое имеется)), торжественно клянусь честно и добросовестно выполнять обязанности адвоката, защищать права, свободы и интересы клиентов, руководствуясь Конституцией Республики Беларусь, законами Республики Беларусь и Правилами профессиональной этики адвоката» (ч. 1 ст. 11-1 Закон Республики Беларусь «Об адвокатуре»).

«Клянусь быть верным идеям справедливости, добровольно и честно выполнять обязанности адвоката, соблюдать Конституцию и законы Грузии, кодекс профессиональной этики, права и свободы человека» (ч. 1 ст. 21 Закона Грузии «Об адвокатской деятельности»).

«Торжественно клянусь честно и добросовестно исполнять обязанности адвоката, хранить адвокатскую тайну, защищать права, свободы и интересы доверителей, руководствуясь Конституцией, законами Республики Армения и кодексом поведения адвоката» (ст. 32 Закона Республики Армения «Об адвокатуре»).

«Торжественно клянусь, соблюдая Конституцию и законы Азербайджанской Республики, честно и добросовестно исполнять свои адвокатские обязанности, быть справедливым и принципиальным, смело и неуклонно защищать права и свободы человека, хранить профессиональную тайну» (ч. 1 ст. 14 Закон Азербайджанской Республики «Об адвокатах и адвокатской деятельности»).

«Я, (имя и фамилия), торжественно клянусь соблюдать принципы оказания юридической помощи, Кодекс профессиональной этики адвокатов, честно и добросовестно защищать права, свободы и интересы человека, обеспечивать право на получение юридической помощи, исполнять возложенные обязанности в соответствии с Конституцией Республики Казахстан, законами Республики Казахстан» (ч. 1 ст. 59 Закон Республики Казахстан «Об адвокатской деятельности и юридической помощи»).

Согласно ч. 2 ст. 19 Закона Литовской Республики «Об адвокатуре» «Лицо, приносящее присягу, вправе выбрать один из следующих текстов присяги:

1) «Я, адвокат (имя, фамилия), клянусь хранить верность Литовской Республике, соблюдать ее Конституцию и законы, содействовать защите прав, свобод и законных интересов человека, добросовестно и честно исполнять обязанности адвоката, хранить профессиональные тайны и своим поведением не запятнать имя адвоката. Да поможет мне Бог».

2) «Я, адвокат (имя, фамилия), клянусь хранить верность Литовской Республике, соблюдать ее Конституцию и законы, содействовать защите прав, свобод и законных интересов человека, добросовестно и честно исполнять обязанности адвоката, хранить профессиональные тайны и своим поведением не запятнать имя адвоката».

«Я, адвокат (фамилия, имя), клянусь содействовать защите прав, свобод и законных интересов человека, добросовестно и честно исполнять обязанности адвоката, хранить профессиональную тайну и своим поведением не запятнать профессиональную честь адвоката» (ч. 1 ст. 23 Закон Республики Молдова «Об адвокатуре»).

«Торжественно клянусь честно и добросовестно выполнять свой профессиональный долг, последовательно защищать права и свободы человека, хранить адвокатскую тайну, строго соблюдать Конституцию и законы Республики Узбекистан» (ст. 3 Закона Республики Узбекистан «О гарантиях адвокатской деятельности и социальной защите адвокатов»).

«Присягаю на верность конституционному строю Эстонской Республики, клянусь выполнять все задачи, на которые меня обязывает профессия присяжного поверенного» (ч. 2 ст. 28 Закон Эстонской Республики «Об адвокатуре»).

«Я, адвокат, клянусь выполнять свою работу честно и добросовестно, сохраняя свое достоинство и профессиональную независимость, следуя принципам гуманизма» (ст. 3 «Титул I. Учреждение французской адвокатуры и её организационные правила»).

«Я торжественно клянусь в верности Республике Филиппины и в том, что буду поддерживать Конституцию и подчиняться законам, а также правовым порядкам должным образом созданным в ней властями; я не буду лгать в суде; я не буду вольно или добровольно предъявлять иски на любые необоснованные, ложные или незаконные требования, ни помогать, ни соглашаться на них; я не буду преследовать никого за деньги или злобу и буду вести себя как того требует статус адвокат, насколько мне известно и по своему усмотрению, со всей добросовестностью перед судом, и перед моими клиентами; и я налагаю на себя эти добровольные обязательства без какой-либо моральной оговорки или цели уклонения от них. Да поможет мне Бог» (ст. 138 Регламента Верховного суда Республики Филиппины).

Во всех изученных случаях в законах об адвокатской деятельности, говорится именно о присяге, а не о клятве адвоката.

На наш взгляд, ни один из приведенных выше текстов присяги не отражает должной сущности, происходящей в этот торжественный момент у лица её принимающего. Ведь присяга - это в меньшей степени ритуал, чем её содержание. Именно её содержание должно служить основой деятельности любого адвоката, вектором развития адвокатуры, институтом преемственности адвокатских традиций.

Таким образом, предлагаем изложить текст ст. 13 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» следующим образом:

«Статья 13. Присяга адвоката

1. Присяга приносится в индивидуальном порядке каждым адвокатом посредством произнесения её текста.

2. В порядке, установленном адвокатской палатой, претендент, успешно сдавший квалификационный экзамен, приносит перед Государственным флагом Российской Федерации присягу следующего содержания:

«Я, адвокат (Фамилия, имя, отчество), клянусь с честью и достоинством оказывать юридическую помощь, быть примером человечности и доброжелательности, постоянно повышать свои профессиональные навыки, честно и добросовестно исполнять обязанности адвоката, хранить адвокатскую тайну, защищать права, свободы и законные интересы доверителей, проявляя при этом трудолюбие, тщание, быть ответственным и преданным интересам подзащитного, не принимая поручений на оказание юридической помощи в количестве, заведомо большем, чем в состоянии выполнить, согласно обычаям адвокатской практики России относиться с уважением к институту адвокатуры, делать всё возможное для повышения сплоченности адвокатской корпорации, защищать общественные интересы, повышать авторитет адвокатуры в обществе, руководствуясь в своей деятельности Конституцией Российской Федерации, законом, кодексом профессиональной этики адвоката и другими нормативными актами, обязательными для адвоката».

3. После произнесения текста присяги адвокат ставит под ним свою подпись. Текст присяги хранится в личном деле адвоката.

4. Со дня принятия присяги претендент получает статус адвоката и становится членом адвокатской палаты».


Categories
Главная

В штате Нью-Йорк будет контролироваться ИИ благодаря новому закону

Новости Искусственного Интеллекта


Камера наблюдения в метро


Государственные учреждения штата Нью-Йорк обязаны проводить проверки и публиковать отчеты, подробно описывающие использование ими программного обеспечения с искусственным интеллектом, в соответствии с новым законом, подписанным губернатором Кэти Хокул.


Кэти Хокул, демократ, подписала законопроект на прошлой неделе после его принятия законодательным органом штата в начале этого года.


Закон требует от государственных учреждений проведения оценок любого программного обеспечения, использующего алгоритмы, вычислительные модели или методы искусственного интеллекта, с последующей передачей результатов этих проверок губернатору и ведущим законодателям, а также размещением в интернете.


Он также запрещает использование ИИ в определенных ситуациях, таких как автоматическое принятие решения о предоставлении пособий по безработице или помощи в уходе за детьми, если только система не находится под постоянным наблюдением человека.


Государственные служащие также защищены от ограничений их рабочего времени или обязанностей в связи с ИИ в соответствии с законом.


Сенатор штата Кристен Гонсалес, демократ, которая выступила спонсором законопроекта, назвала закон важным шагом в установлении определенных ограничений в использовании новых технологий в государственном управлении.


Источник: В штате Нью-Йорк будет контролироваться ИИ благодаря новому закону


Пользовательское соглашение

Опубликовать